Канва романа очень проста. Преступная страсть к обогащению сталкивает бывшего предводителя уездного дворянства города N Ипполита Матвеевича Воробьянинова с молодым уголовником-рецидивистом, сыном "турецко-подцанного", Остапом Бенде- ром, одесским евреем, отец которого принял турецкое гражданство, чтоб избежать унижений от пресловутой "черты оседлости" и "процентовки" для своих детей при приеме в учебные заведения. Поражает большая разница в возрасте главных героев: О. Бендер 1900 года рождения, а Воробьянинов родился аж в 1875 году. По сути, это отец и сын, но по духу они неуловимо схожи, как братья.
Классический авантюрный роман с поиском бриллиантов мадам Петуховой, зашитых в обшивку одного из стульев работы мастера Гамбса, постепенно раскрывается широким сатирическим полотном советской довоенной действительности эпохи нэпа.
Ильф и Петров, несомненно, отталкивались при написании романа от произведения О. Генри "Короли и капуста" и его же сборника рассказов "Благородный жулик" о приключениях довольно безобидных и даже забавных жуликов-аферистов Джеффа Питер- са и Энди Таккера. Имя последнего два раза как бы мимоходом упоминает О. Бендер. Но у О. Генри не было такого богатого материала для сатирического описания, он больше упирает на юмористические ситуации. Зато Ильф и Петров обладают таким материалом в изобилии, потому что сама советская власть по сути своей - пародия на нормальное цивилизованное общество.
Злополучная "экспроприация экспроприаторов" отняла стулья из гарнитура мастера Гамбса у "старгородского светского льва" Во- робьянинова и разбросала их по всей Стране Советов. Почти сразу же обнаружила себя "конкурирующая фирма" в лице настоятеля церкви Флора и Лавра отца Федора Вострикова, который нарушил тайну исповеди и сам поддался "бесу обогащения", потому что "всегда, во всех этапах духовной и гражданской карьеры, отец Федор оставался стяжателем".
Десять лет советской власти разительно изменили русского человека, превратив его в "советского". Из Воробьянинова против воли вырываются лозунги о нуждах "трудящихся", его охватывает копеечная скупость в ресторане с Лизой Калачовой - вместо старорежимной "широты размаха". Советский "новояз" авторы высмеивают в лексиконе Эллочки-дюдоедки. Советское театральное искусство выродилось до "новаторского" театра Колумба, а поэзия до блеяния литхалтурщика Изнуренкова и "Гаврилиады" Ляписа- Трубецкого.
Ильф и Петров вовсе не исказили исторической картины. СССР того времени, до предела насытив повествование персонажами из числа "трудового еврейского элемента". Именно бывшие угнетенные в правах евреи составляли наиболее активную часть "строителей социализма" и вообще "новой жизни". Ни в коем случае нельзя обвинить авторов романа в возвеличивании роли евреев в советском обществе и принижению русских персонажей. Ильф и Петров очень иронично относятся к своей "бывшей" нации, ведь теперь в СССР все поголовно "советские люди": "Галки [на деревьях] картавили необыкновенно возбужденно, что напоминало годичное собрание "Общества приказчиков-евреев".
Советских писателей Ильфа и Петрова никак нельзя обвинить в "антисоветских настроениях". Но великие сатирики не упускают случая шутливо подтрунить над гиперболизированным увлечением лозунгами, что было очень характерно правителям Советского Союза вплоть до его позорного распада. Например, Бендер советует Воробьянинову при продаже билетов на сеанс одновременной игры в Васюках "учиться торговать", перефразируя слова Ленина, призывавшего большевиков при нэпе "учиться торговать самым настоящим образом". "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих" - это тоже перефразировка лозунга Карла Маркса: "Освобождение рабочих - дело рук самих рабочих".
Песенка "бывших людей" спета. Стулья мистически ускользают из-под носа "концессионеров" Бендера и Воробьянинова. Крымское землетрясение - грозное предупреждение ловцам легкой удачи. "Бывшим людям" в Стране Советов нет места. В конце романе Бендер корчится в луже крови в предсмертных судорогах с перерезанной глоткой. Отец Федор проповедует слово божье птицам в сумасшедшем доме. Предсмертный крик Воробьянинова мечется и затихает между опорами моста над Москва-рекой.
Возврата к старой жизни нет - вот какой вывод сделали Ильф и Петров в своем романе "Двенадцать стульев". Я полностью соглашаюсь с ними, когда слышу призывы "старорусских", "православных" или "монархистских" фундаменталистов к возвращению к ценностям прошлого. В одну реку два раза не войдешь, господа борцы за "русскую идею". Нужно смотреть на мир реалистически, чтобы вам самим не стать предметом для едких насмешек сатириков будущего.
© 2018